Манана

В своей жизни я встречал много людей, добившихся больших результатов, создавших огромные предприятия, сколотивших миллиардные состояния, написавших важные книги, снявших выдающееся кино. Но я никогда не встречал человека такого масштаба, как Манана. Много в моей жизни было добрых, сердечных, щедрых, человеколюбивых людей. Но никто из них не обладал такой добродетелью, как Манана. И я не видел ни одного, кто сочетал бы в себе все эти качества. Манана сочетала.

Именно это соединение деятельного и человеческого позволило ей вместе с единомышленниками создать уникальное явление на постсоветском пространстве — российское региональное телевидение. В начале 90-х оно мало кого интересовало. Все «большие» телевизионщики и «авторитетные» дельцы от телевидения были рядом с куда более перспективным и денежным делом — тогда же создавалось новое «центральное» телевидение и все, что с ним было связано. Не обращали внимания на него и политики: влияние регионального ТВ на избирателей было несопоставимо с тотальным влиянием федеральных каналов. 

На местное телевидение пришли тогда романтики. Без денег, без опыта, без связей, часто вообще без телевизионного прошлого. И именно Манана всех их объединила, познакомила друг с другом, начала обучать. Она же и ее организация «Интерньюс» вложили в головы и души провинциалов представления о том, что такое хорошо и что такое плохо в профессии. Больше десяти лет целая индустрия регионального телевидения в огромной стране существовала по принципам рыночного, взвешенного, непартийного, непровластного, недотационного телевидения. Телевидения, не свободного лишь от своих зрителей (не упрекайте меня в идеализации, я знаю эту кухню достаточно, но мне важно сейчас подчеркнуть самое главное, не отвлекаясь на частности). В фокусе этого телевидения был тот, кого практически не было на центральных каналах, — простой человек с его проблемами и чаяниями. В эфире в те времена существовали две разные России. Одна — на первых кнопках: ненастоящая, полумертвая, со «связьинвестами», залоговыми аукционами, «семейными» разборками и дорогими постановочными проектами. Другая — на задворках шоу-бизнеса: живая, пульсирующая и растрепанная. 

Я, как непосредственный участник этих событий, могу сказать со всей определенностью: если бы не Манана, региональное телевидение было бы совершенно другим. Много кто занимался тогда в России местными вещателями; никто из них не сделал и десятой доли того, что сделала Манана. Ее любили, ее уважали, к ее мнению прислушивались, и никто никогда не мог бы сказать, что у нее есть хоть какой-то корыстный или корпоративный интерес, никто и никогда не мог бы сказать, что она «играет в игры», учитывает конъюнктуру, встраивается в обстоятельства. Ее уникальность состояла в том, что она просто не умела этого делать, она бы не смогла, даже если бы захотела.

В «Интерньюсе» учились все. Сначала телеоператоры, большинство из которых не знали о существовании штативов. Первым оператором на ТВ-2, например, был друг моего детства, который пришел на телевидение из милиции, где водил автозак. Откуда ему было знать про штатив? Потом журналисты, большинство из которых понятия не имели, что должно быть не менее двух разных точек зрения. На советском телевидении была только одна, и всегда правильная. Потом продавцы рекламы, не понимавшие, что такое реклама, потому что раньше ее просто не существовало. Потом директоры, не догадывающиеся, что телевидение — это бизнес. Потому что до этого оно было отделом пропаганды. Тысячи семинаров, встреч, круглых столов. В регионы со своими мастер-классами приезжали звезды из Москвы, из провинциальных городов люди ездили в ведущие телекомпании мира. Однажды к нам в Томск на три недели приехали два американских специалиста — один возглавлял службу новостей в телекомпании в Бостоне, а другая управляла телевизионной станцией на Аляске. Эта управляющая три недели ходила за мной на все встречи, совещания и каждый день разбирала мой день, показывая, где я был неправ, где можно было бы поступить иначе. Это была потрясающая школа, учитывая, что до этого я работал на советском государственном телевидении и никакого опыта работы менеджера у меня не было вообще. Подобных поездок к нам в Томск было много. Наши заморские учителя говорили, что мы в России тот путь, на который американскому коммерческому негосударственному телевидению понадобилось 50 лет, прошли за 10. За всем этим стояла Манана.

Первые годы существования регионального негосударственного телевидения мы все показывали голливудские блокбастеры, купленные в соседнем киоске. Никаких законов, регулирующих авторские права, еще не было. И мы фактически ничего не нарушали. Манана убедила нас, что дальше жить так нельзя. Что, невзирая на юридический вакуум, мы должны работать цивилизованно. Она же способствовала тому, чтобы региональные телестанции объединялись друг с другом и осуществляли централизованно закупки лицензионного продукта. Так появилась первая телевизионная сеть в стране, она называлась «Независимая вещательная сеть», на ее базе впоследствии возникла телекомпания «РЕН ТВ». То «РЕН ТВ», работать на котором было честью. 

Ничего бы этого не было без Мананы и ее замечательной команды.

«Интерньюс» устраивал телевизионные конкурсы, помогал снимать документальное кино, покупал по всему миру контент, чтобы наши зрители в регионах могли это увидеть. Мы гордились тем, что научились зарабатывать на телевидении, а значит, мы могли себе позволить проводить независимую редакционную политику. За всем этим тоже стояла Манана.

Мне казалось, что такое мощное «вакцинирование» свободой, рынком, профессионализмом не пройдет бесследно. Что воспитанные Мананой и «Интерньюсом» журналисты уже никогда не смогут пренебречь профессиональными стандартами, что взращенные ею владельцы телекомпаний ни при каких обстоятельствах не подставят свои бизнесы под решение определенных политических задач. Я был уверен, что эти многие и многие тысячи сотрудников маленьких и больших, городских и областных независимых телеканалов — это и есть основа для создания подлинного демократического государства. Уж кто, как не они, знают, что свобода лучше несвободы и что возможность честно делать свою работу дороже партийных подачек. Это были, как мне казалось, бесстрашные люди. Умеющие учиться на бегу, преодолевавшие один за другим экономические кризисы, не боявшиеся бандитов, сумевшие сохранить достоинство, когда все продавалось и покупалось. И это были люди из гнезда Мананы. Они никогда бы не смогли ее подвести. Так я думал. И так, наверное, думала сама Манана. 

21 января 2007 года в аэропорту Шереметьево Манана была задержана. Она якобы везла незадекларированные деньги. Против нее возбудили уголовное дело, вскоре была закрыта организация «Интерньюс», детище Мананы, второй дом для тысяч телевизионщиков всей страны. Манана была вынуждена покинуть Россию. Это было задолго до нынешнего массового исхода. Тогда мы, сотрудники телекомпании «ТВ-2», начали сбор подписей под письмом президенту в ее защиту. Какие люди поставили свои подписи! Как мы гордились своим сообществом! Но уже тогда мы увидели, как некоторые наши коллеги, в том числе из тех, кто был обязан Манане очень многим, всячески от подписания письма уворачивались. Мол, это сделает только хуже. Или «надо быть реалистами». Или «зачем лезть на рожон?».

Манана знала, кто не подписал. Но зла не держала. Она всегда всех понимала и принимала. Спустя несколько лет уголовное дело за отсутствием состава преступления закрыли, Манана вернулась в Россию. Вернулась она в другую страну. Все то, за что она боролась и чему подчинила всю свою жизнь, шаг за шагом отвергалось, уничтожалось. Менялись и люди. Большая часть из тех, кто еще несколько лет назад с гордостью мог бы сказать про себя, что он воспитанник Мананы, теперь, переобувшись, этот факт биографии старались не вспоминать. Большая часть оставалась «в профессии», как будто и не заметив, что профессии больше нет. Директоры и владельцы тоже превратились в обслуживающий персонал. Бабло и страх победили принципы. Романтики превратились в демагогов и приспособленцев. Скорее всего, они такими всегда и были. Праздник непослушания, по меткому выражению Алексея Симонова, подошел к своему бесславному концу. Лишь единицы по всей стране продолжали жить в профессии так, как будто ничего не поменялось. Они выглядели чудаками и неудачниками. Не знаю, воспринимала ли Манана это как личное поражение. Я никогда ее об этом не спрашивал. Она по-прежнему никогда ни о ком не говорила плохо и всех оправдывала. Она, кажется, смирилась с неизбежностью зла.

Но она даже в страшном сне не могла себе представить, что 24 февраля сделает с профессией, да и вообще со страной и людьми. После начала войны Манана уехала в Ереван, город сколь ею любимый, столь и тесный для нее. Когда-то, будучи молодой, она мечтала вырваться из него, ее манила Москва. Москва была ей соразмерна, но после 24 февраля оставаться там она уже не могла. Жизнь сделала круг. 

31 августа 2022 года на одной из ереванских улиц Манану Асламазян на полном ходу сбила машина. Ничто так наглядно и так болезненно не могло бы продемонстрировать крах всех наших иллюзий, как эта бытовая авария. 

Манана, все было напрасно.

Бесконечная благодарность и низкий поклон за то, что было.

Публикации проекта отражают исключительно мнение авторов, которое может не совпадать с позицией Института Кеннана или Центра Вильсона.