Возможность острова

Российское вторжение в Украину спровоцировало масштабный миграционный кризис. Более 8 миллионов украинцев были вынуждены покинуть свои дома и бежать в другие страны Европы. Еще не менее 5 миллионов человек стали внутренне перемещенными лицами. Со времен Второй мировой войны это крупнейший кризис такого рода. Список стран, которые приняли украинцев после 24 февраля 2022 года, огромен. Основными направлениями миграции стали Польша, Румыния, Молдова, Словакия, Чехия и Германия. Встречаются в этом списке и страны гораздо менее очевидные. Например, Исландия — остров с космически красивой природой, суровым климатом и очень специфической экономикой. 

Прежде чем говорить об Исландии, поговорим про твой профессиональный опыт. Ты журналист-телевизионщик, окончила Московский университет, но, если я верно понимаю, ни дня не работала по профессии. Все так?

Если говорить о телевидении, то, не считая стажировки на телеканале «Россия», все так.

А почему?

Я родила на пятом курсе. После этого сидела в декрете, по сути, пять лет, а после того как вышла из декрета, пошла работать в информационное агентство. Работала там в видеоотделе, у нас была малюсенькая подредакция из трех человек. Так что с теликом не заладилось. 

А что за агентство?

РИА.

Это еще до того, как РИА стало пропагандистским ресурсом «Россия сегодня»?

Да. Это был 2011 год. Собственно, я там проработала до того, как Дмитрий Киселев совершил рейдерский захват.

А ты вообще зачем пошла журналистике учиться? Как ты на журфаке оказалась?

Мне казалось, что я ничего больше в жизни не умею, кроме как писать. 

Можно было пойти в литературный…

Нет-нет-нет, все-таки меня больше интересовали медиа. Когда я поступала на журфак, хотела быть фотожурналистом. Я действительно увлекалась фотографией, но потом — я понимала, что дневное отделение мне не светит, — узнала, что на вечерке фотоотделения нет. Так я оказалась в телевизионной группе. Практика на телеканале «Россия», кстати, меня от телевидения тогда не отвратила, потому что я политические истории почти не трогала. Я делала в «Вестях» бантики: новости про моду, выставки, кошечек, собачек. Я старалась особо не залезать в какие-то политические дебри. С другой стороны, поскольку я все-таки считалась там редактором-международником, то видела, как отбирается картинка в иностранных агентствах. Меня не всегда удовлетворял этот выбор, я думала: почему вот это мы показываем, а вот это нет? А если говорить про «РИА Новости», то это по нынешним временам было абсолютно свободное медиа. Я на РИА тогда смотрела как на агентство, которое на самом деле позволяло себе все, что хотело. У нас, например, была правовая редакция, которая показывала просто 24/7 прямые трансляции с судов над Навальным по делу о «Кировлесе». Потом мы подробно освещали дело против Pussy Riot. Когда Путин подписывал документ о ликвидации РИА, мы были уверены, что вина лежит на нашей редакции. Потому что, когда были протесты на Болотке, на Сахарова, мы запустили над толпой людей вертолет с камерой, чтобы показать, как много людей пришло. Мы единственные показали реальные масштабы этих протестов. Думаю, Путин психанул именно тогда.

С одной стороны, ты по личным обстоятельствам завязала с этой профессией, а с другой — уже ситуация вокруг профессии была такой токсичной, что работать в медиа было очень неприятно. 

Да. Но мне все-таки пришлось пойти на некие компромиссы, поработать с власть имущими. Перед самым моим отъездом в Исландию я поработала в подмосковном агентстве РИАМО. Это информационное агентство Московской области.

Структура губернатора Московской области?

Абсолютно. Я занималась тем, что делала новости для инфоэкранов во всех этих маленьких подмосковных городах. Там какие-то совершенно локальные истории о том, что открылся магазин такой-то в Реутове, либо рассказы про какие-нибудь замечательные подмосковные музеи. Реальной пропаганды я никогда не касалась.

Почему ты решила из России уехать?

С политическим фоном это связано очень сильно. 2014 год показал, что дальше будет только хуже. Я, наверное, начала понимать это даже раньше. Я своими глазами увидела, что Россия творит за пределами своих границ, когда поехала в Грузию в 12-м году. Мне показали местность, которая очень сильно обстреливалась русскими в 2008-м. Нам рассказывали о том, какая Россия молодец, занимается миротворческой деятельностью, — а мне грузины показали эту «миротворческую деятельность». Ну и потом, соответственно, был Крым, был Донбасс. И была личная история, которая меня коснулась. Я поняла, что нужно уезжать, когда развелась со своим мужем, который стал руководить информационным отделом одного лютого пропагандистского телеканала.

Речь идет о телеканале «Звезда», который курируется военными. 

Да. 

То есть тебе психологически важно было сменить территорию, потому что твой бывший муж оказался пропагандистом?

Да, и это тоже. Наши взгляды на происходящее в Украине не сходились никак. И это наложилось на личный кризис отношений. И мы поняли, что нам не по пути. Я решила, что надо срочно работать над своим английским, чтобы он был не на уровне средней школы. Я хотела уехать в Англию, но потом вместе с дочками мы полетели путешествовать по Исландии, объехали весь остров. Следующий год был очень тяжелый, потому что шли бракоразводные суды, я была в кризисе 30 лет. В журналистике работать я больше не хотела, так как понятно, что все схлопнулось. Я работала то в кафе, то администратором в массажном салоне, потом няней. Доходы были минимальные. Но я копила деньги на еще одну поездку в Исландию, узнав о том, что в Рейкьявике проводится один из самых живописных марафонов в мире. Я как раз начала увлекаться бегом, потому что все вокруг бегали. Случайно за три месяца до этой поездки я натыкаюсь в интернете на рыжего голубоглазого высокого парня — исландца. Мы познакомились. Потом познакомились лично в Исландии. И закрутился у нас роман. Целый год мы просто катались встречаться друг с другом, он приезжал в Россию несколько раз, я приезжала в Исландию несколько раз, вместе отмечали Новый год в Израиле. Через год он предложил переехать. И мы поженились.

Как ты устроилась в Исландии?

Когда я сюда ехала, я понимала, что в первую очередь хочу и должна выучить исландский. Для меня это был момент интеграции в общество. Я должна была показать мое уважение к стране и культуре. Я начала учить исландский еще в Москве, в одной-единственной школе, где его, собственно, возможно изучать. Потом я решила, что, когда перееду, я должна пойти учить исландский в университет. Есть годовая языковая программа, после которой, в принципе, можно поступать на любой факультет Исландского университета. Думала, что буду подрабатывать на конной ферме. Потом, когда начала вдаваться в подробности этой темы, оказалось, что конная ферма в Исландии — это самое плохое из возможных мест работы: там обманывают работников, платят им мизерные деньги, там работа практически без выходных, все это абсолютно не регулируется законом. В результате первой моей официальной работой в Исландии стал клуб для подростков с аутизмом. Туда детей приводили после школы. Было очень сложно, потому что я была единственной не исландкой там. Раз в неделю проходили летучки сотрудников, и я просто сидела и не догоняла, что происходит. Подростки в Исландии в основном говорят по-английски, поэтому проблем с коммуникацией с ними особо не было. Моей задачей было просто играть с ними в настолки, компьютерные игры или рисовать. Потом уже, когда я закончила эту годовую программу в университете, я пошла работать в детский сад, чтобы подтянуть язык. Все мои достижения, весь мой прогресс в исландском — благодаря скорее не учебе в университете, а практике с детьми. Два года я отработала в детсаду, потом еще два года с лишним — в школе. Параллельно я подрабатывала гидом. Это давно было моей мечтой — стать гидом. Так и получилось. Сейчас я работаю гидом, это мое дело.

И так космическая красота Исландии стала твоей рутиной.

Да. Много рутины. Но много и открытий постоянно. 

Сколько в Исландии живет граждан России?

Около 700 человек.

А что это за люди? Это какая-то монолитная тусовка?

Нет, она очень разношерстная. Эти люди приехали сюда в очень разное время, среди моих знакомых в основном наши ровесники, которые приезжали сюда учиться, потом некоторым из них везло — они переключались на рабочую визу. Либо же заводили здесь отношения и, соответственно, получали визы партнеров или супругов. Но есть люди, которые приехали сюда еще в советское время.

Сталинисты есть? 

Сталинисты есть. В российском посольстве висит портрет Сталина.

Кто бы сомневался.

У нас тут в Рейкьявике в российском посольстве проводился «Тотальный диктант». После него всем участникам было предложено сфотографироваться под портретом Путина. Мы с подругой вежливо отказались, встали в сторонку.

А сколько в Исландии жило граждан Украины до войны?

Около 300 человек, и у меня было много хороших украинских знакомых, мой лучший друг — из Мариуполя,  приехал сюда 15 лет назад.

Где тебя застала новость о войне?

Она застала меня утром в постели, когда я взяла в руки телефон и стала смотреть телеграм. Но мне было понятно, что что-то назревает, уже за несколько недель до этого. 

Нам хорошо известно, что война вынудила миллионы украинцев покинуть свои дома. Европа быстро отреагировала на эту проблему, стала принимать украинцев, предлагая какие-то бонусы. Расскажи, как дела обстоят с этим в Исландии? Сколько украинцев приехало к вам за последний год?

Эта цифра близка к трем тысячам. Но в первые дни войны украинцам сюда было очень сложно приехать. Естественно, это были люди, у которых здесь уже были какие-то связи, родственники или знакомые. Но даже таких украинцев не впускали, если у них не было загранпаспортов нового образца — с чипами. Их просто разворачивали. Несмотря на то что Исландия не страна Евросоюза, местные чиновники все время смотрят за шагами своих старших братьев из ЕС. Пока старшие братья что-то не сделают, младшие делать ничего не будут сами. Им нужно увидеть, как это работает в остальной Европе, прежде чем начать делать что-то. Когда украинцев стали принимать без биометрических паспортов в Европе, то и исландцы стали поступать таким же образом. Когда все с въездом наладилось, исландцы стали оказывать украинцам очень хорошую поддержку.

Какую?

Ну, во-первых, их поселяли в отели, где они могли жить до того момента, пока не найдется жилье, которое тоже оплачивалось государством. Во-вторых, выдавалось пособие. Это было 8 тысяч крон в неделю на человека, чуть больше 50 евро. Потом начали выдавать ежемесячное пособие в размере 180 тысяч крон, это 1200 евро. В дополнение к тому, что украинцы не должны были платить за жилье. Очень хорошая сумма.

Плюс разрешение на работу автоматически, да?

Да.

А как и кем устраивались и устраиваются украинцы в Исландии?

Это сильно зависит от бэкграунда. Самая распространенная история — устроиться в отель горничной. Или на производство, где не нужно знание языка. Либо на стройку. У меня есть знакомая — русская женщина, она владеет строительной компанией, которая приняла очень много украинцев. Причем еще и предоставила им жилье в общежитии. Со мной сейчас работает гидом украинка. Она 18 лет проработала гидом в Киеве, а теперь работает гидом на леднике в Исландии. Но это, естественно, благодаря ее образованию, опыту и знанию английского языка.

Существует волонтерское движение в Исландии вокруг украинской проблемы?

Да, и это самая разносторонняя работа. Я сама с первых дней состою в этом движении, которое создал исландец — у него жена украинка. Он много путешествовал по Украине, и, когда началось вторжение, у него просто был шок. Он обратился к своим друзьям, которые работают в крупном рекламном агентстве: ребята, надо что-то делать! И они решили основать социальный центр поддержки украинцев. В этом рекламном агентстве начали организовывать каждодневные ужины для украинцев. Освободили склад для того, чтобы можно было приносить туда гуманитарную помощь. Это были вещи от людей либо от спонсоров-магазинов. Мы начали организовывать праздники, поездки для украинских детей, экскурсии. Это было с самых первых дней войны и продолжается до сих пор.

Многие возвращаются обратно?

Многие уезжают — те, кто живет на освобожденных территориях. Киевляне возвращаются. Исландия подходит не всем: здесь дорого, климат суровый. Но среди моих знакомых многие хотят остаться. Есть и люди, приехавшие сюда благодаря видеороликам про Исландию, которые я продюсировала.

Насколько Исландия вообще готова и открыта для новых людей? Кажется, эта страна всегда была супергерметичной.

Последнее время количество иностранцев тут росло. Где-то 20 процентов населения Исландии — иностранцы. 6 процентов жителей острова — поляки. Поскольку число туристов, приезжающих в Исландию, год от года растет, естественно, здесь очень нужны люди, работающие в сервисе, в туристическом секторе. Рабочих рук катастрофически не хватает. Очень большой и больной вопрос к рынку жилья. Работники нужны, но где этим работникам жить? Здесь очень тяжело найти жилье.

А что с бюрократией? Насколько она понятна и прозрачна?

Сейчас очень сложная ситуация. Для украинцев, кстати, тоже. Никому до конца не понятен статус, который дали украинцам. Этот статус — эксклюзивный. Это и беженство и не беженство одновременно. Это статус защиты с возможностью продления. Но как долго его можно будет продлевать? Сможет ли человек, который приехал сюда под защиту государства, получить потом рабочую визу, если он не какой-то узкий специалист? В Исландии рабочую визу гражданам третьих стран можно получить только в том случае, если на позицию, на которую хотят взять на работу, не нашелся никто местный или из ЕС. Украина на данный момент — третья страна, поэтому, если снимется вот этот статус защиты, смогут ли люди остаться здесь по рабочим основаниям? Много открытых вопросов. И я думаю, что бюрократия сама не знает ответы на эти вопросы. 

Потому что это новый опыт — и для Исландии, и для всего мира.

Конечно. У человека из третьей страны, в общем-то, есть только три способа въехать и легально жить в Исландии. Первый — учеба. Но учеба не засчитывается как срок для приобретения постоянного вида на жительство либо гражданства. Ты можешь быть вечным студентом, но в итоге все равно не иметь никакого права на получение вида на жительство. Второй способ — замужество или партнерство. И третий — быть классным специалистом и устроиться здесь на работу.

Но есть еще какой-то особый четвертый путь, по которому, видимо, пошла Мария Алехина из Pussy Riot. Она же только что получила исландские документы. Как потомок викингов?

Этот особый способ существует уже очень много лет. Это подача прошения в Альтинг — национальный парламент Исландии. 

VIP-гражданство?

Это для людей, которые могут доказать, что именно они — очень важные члены  исландского общества. И что без исландского гражданства их права будут попраны. Альтинг это рассматривает, переваривает в своих кабинетах и выносит решение. Такое, как видишь, бывает. 

Ты рассматриваешь возможность возвращения в Россию? Связываешь как-то свое будущее с этой страной?

Я никогда не думала о том, что вернусь туда жить. Сейчас вообще вопрос стоит иначе: вернусь ли я туда хотя бы гостем? Это очень болезненный вопрос, потому что я, конечно же, хотела бы еще встретиться с моими родственниками, с моей бабушкой, которой на днях исполняется 79 лет. Я просто боюсь ехать в Россию, даже туристом. После своей протестной деятельности здесь, после деятельности, связанной с поддержкой Украины, ехать в Россию? Не уверена. Я не знаю, что должно произойти в России на моем веку, чтобы она смогла меня привлечь и вернуть обратно на постоянной основе.

А дети твои рефлексируют на эту тему? Что они не на родине, что они не дома.

Они скучают по своим родственникам, им нравилось приезжать туда на летние каникулы. Нравилась возможность ходить в классные музеи, на выставки. Но в принципе они себя не видят живущими в России.

Публикации проекта отражают исключительно мнение авторов, которое может не совпадать с позицией Института Кеннана или Центра Вильсона.