A blog of the Kennan Institute
Прокляты и забыты
Роман Штыль-Битыньш внимательно изучил новую фронтовую поэзию, рожденную после вторжения России в Украину. И расстроился
Война — это поэзия.
Мужчины, преимущественно молодые, идут на войну, где становятся героями или погибают. Порой одно проистекает из другого. Потом поэты пишут об этом стихи, а имена героев остаются в вечности.
Быстроногий Ахилл копьем пронзает белую выю мужеубийцы Гектора, ярый тур Всеволод мечом харалужным сносит нечестивые головы половцев, а сердцем рьяный Зигфрид кровожадно радуется, когда видит в поле несметные войска саксов.
Так было всегда. И хоть гарантии на вечность не дает никто, шанс, надо сказать, имеется. Ведь, как сказал поэт, «two things greater than all things are, the first is Love, and the second War». А ведь именно об этом стихи чаще всего и пишут — о любви и о войне.
Но черт с ней, с любовью!
Зажглась, друзья мои, война,
И развились знамена чести;
Трубой заветною она
Манит в поля кровавой мести!
Простите, шумные пиры,
Хвалы достойные напевы
И Вакха милые дары,
Святая Русь и красны девы!
Забуду я тебя, любовь,
Сует и юности отрава,
И полечу, свободный, вновь
Ловить венок небренной славы!
Это стихотворение 15 октября опубликовал в своем телеграм-канале Захар Прилепин, писатель, публицист и популяризатор войны. Написал это стихотворение, конечно, не Прилепин, а Лермонтов. Ему тогда было 15 лет, он жил в пансионе для мальчиков при Московском университете, где учился латыни, игре на виолончели и рукоделию. Платила за пансион бабушка юного поэта Елизавета Алексеевна.
Прилепин вообще любит время от времени знакомить своего читателя с поэзией, причем не только с классикой и даже не столько. Делает он это давно и последовательно. Потому что поэзия, по его собственным словам, — «это наивысшая форма языка, идеальное его воплощение, квинтэссенция языка, это не просто что-то там сложили в рифму, это идеальная форма языка».
«Назовите молодых поэтов», —
попросил товарищ цеховой.
Назову я молодых поэтов:
Моторола, Безлер, Мозговой.
Кто в библиотеках, кто в хинкальных,
а они — поэты на войне.
Актуальные из актуальных
и контемпорарные вполне.
«Прекрасные стихи Игоря Караулова», — написал Захар Прилепин и опубликовал в своем ЖЖ. Караулов — поэт состоявшийся, известный еще с нулевых, когда выходил на сцену каких-нибудь «Пирогов» или «Билингвы» и немного заунывно читал: «Зачем зима цветет жасмином, зачем ты пахнешь, как в июле». Ну и так далее. Но уже тогда его беспокоило, что правительство Грузии финансируется Соросом, а гей-лобби в США вовсю пытается легализовать однополые браки.
Сам Караулов не раз называл себя скучным (он и впрямь похож на человека, злоупотребляющего однопроцентным кефиром), однако поэт он плодовитый, его хвалил Дмитрий Быков, а в 2011-м он занял третье место Григорьевской премии.
Но кто нам этот Быков?! Вернемся в ЖЖ.
Поэты живут на подсосе у НАТО,
и, надо признаться, живут небогато.
Это тоже Караулов, апрельский.
Поэты живут в Ереване, Тбилиси,
сосут европейские вялые сиси.
Это стихотворение легко бы легло на музыку, но никто его туда не положил. Увы.
Захар Прилепин не раз сетовал, что широкая российская общественность ничего не знает о новой фронтовой поэзии, о стихах и песнях, написанных о СВО. А ведь это дело государственного значения, и неплохо бы «распространить мобилизацию (хотя бы культурную) и на культурные институции тоже».
«Великая победа 45-го года была бы невозможна без чуда, которое явила русская военная лирическая песня. Русское военное лирическое стихотворение, положенное на музыку», — так Прилепин начал мероприятие под названием «Поэтический вечер ZOV». А потом объяснил, почему он так считает: «Человек, который находится на грани жизни и смерти, — он, конечно, нуждается в максимально точной формулировке того, зачем он там находится, почему он там находится и за что, возможно, он отдаст свою жизнь».
И эти точные формулировки есть в книге «ПоэZия русского лета», которой и был посвящен этот вечер.
Не будет вам никаких паспортов хорошего русского,
Кто хороший, а кто плохой, — не разглядеть из-за бруствера,
Не поедем теперь никуда мы, такие дела, господа и дамы.
Это уже Александр Пелевин (не Виктор!), он настоящая звезда. Когда-то у него был популярный твиттер, в профиле которого стояло ироничное: «Любимый поэт твоей бывшей». Такой же ироничной была аватарка, на которой писатель в форме сотрудника НКВД. Но потом другие пользователи затравили литератора и косплеера, и твиттер свой он удалил. В 2021 году Пелевин получил премию «Национальный бестселлер», а в этом чрезвычайно артистично выступил в программе Дмитрия Киселева.
Простите, что я не уеду. Простите, я очень плохой,
Я буду ужасным и темным с ужасной и темной страной.
Ужасная, темная, злая. Большая, родная, моя.
Ах, что же мне с нею поделать; простите, простите, друзья!
Блок, в котором поэт прочитал свое ироничное стихотворение, неиронично назывался «Культурная страничка». Возможно, телевизионные редакторы поэтому и решили отрезать две последние строфы, остановившись на сильной ноте.
И пусть мы кровавые орки, и пусть мы рабы и русня.
И стория нас похоронит? Тогда хорони и меня.
А может, просто не хватило эфирного времени. Тогда тем более важно упомянуть, что заканчивается это произведение совсем не так, как показали миллионам телезрителей. А вот так:
Я делаю то, что умею; смотрите, я глажу кота.
Простите, ну что тут поделать.
Мы русская пустота.
Была ли эта концовка ироничным намеком на роман знаменитого однофамильца, сказать трудно. Может быть. Александр Пелевин вообще отлично умеет и в иронию, и в постиронию и поэтому почти не обижается, когда его путают с другим Пелевиным.
Со времен Аристотеля и Платона ничего не меняется в мире,
Люди по-прежнему смертны, состоят из костей и мяса,
Дуб — дерево, олень — животное, дважды два — четыре,
А наши западные партнеры — лицемерные пидарасы.
Это уже совсем другое стихотворение. Навеяно ли оно еще одной книгой знаменитого однофамильца, речь в которой идет о борьбе коммунистов с пидарасами, сказать по-прежнему трудно. Может быть.
Ну да бог с ними, и с коммунистами тоже. Вернемся на «Поэтический вечер ZOV».
«Если какое-то событие не запечатлено в русской литературе, русском языке, русской поэзии, оно не становится частью национального сознания», — сказал на этом вечере Прилепин. Он прав. И поэтому так негодует, что сборник, которому был посвящен этот вечер, не продается ни в одной книжной сети страны.
Писатель, публицист и популяризатор видит в том заговор. А издатель сборника Маргарита Симоньян подтверждает слова Прилепина.
В своем телеграм-канале главный редактор RT рассказала, что издательства, в которые она обратилась с предложением издать сборник «ПоэZия русского лета», ответили следующее: «Уберите с обложки букву Z. С этой буквой ни один книжный магазин не возьмет». Какие именно издательства так ответили, неизвестно; вероятно, все.
«Это цитата, — добавила Симоньян. — И это, конечно, приговор. Нам всем».
Что крайне странно, ведь по законам Российской Федерации только суд имеет право выносить приговоры. А никакого суда над Симоньян и ее коллегами еще не было. В общем, запутанная ситуация.
Однако книга издана: 376 страниц, твердый переплет, офсетная печать. И купить ее очень просто — было бы желание и 1490 рублей (плюс 180 за доставку).
Но существует способ услышать «настоящий голос общества, голос патриотов нашей страны» совершенно бесплатно. И речь не о пиратстве, нет (книгу «ПоэZия русского лета» пока никто не спиратил, потому что это противозаконно). Просто поэты сами выкладывают свои «пронзительные, ироничные (о, мы знаем, о ком это! — Прим. авт.) и лирические стихотворения, поэмы и поэтические циклы» в интернет. Нужно только знать, кого искать.
Например, можно поискать Влада Маленко.
Мимо аспида и василиска,
Мимо счастья и мимо горя,
Отнеси с именами записки
К самому синему морю!
Записки о нашей столице,
Дымящейся, Бога ради,
Об Волге-отроковице,
О болящем Санкт-Ленинграде.
Пожалуй, необходимо небольшое пояснение: эти записки к синему морю поручено отнести речке. Записок много.
О яблоках Евы в ведерках
На пыльной трассе,
О Донбассе, еще о Донбассе,
Опять о Донбассе…
Не совсем, правда, ясно, что именно море должно сделать с этими записками, но поэт Маленко ловко переключает внимание читателя, вскользь упомянув, что в реке плещется йод. Очень эффектный плот-твист.
Еще в интернете можно поискать стихи Ивана Купреянова.
Пыльные спины пристрелянных гаубиц
У палисандровых райских ворот.
Русскую армию время не хавает.
Русская армия — русский народ.
Вот офицер, что в столовой, что в ополье,
Сосредоточенный, хмурый, простой,
Это в рассказах своих Севастопольских
Верно подметил товарищ Толстой.
Здесь слово «ополье» читается с ударением на первый слог, это поэтическая вольность, в стихах так можно.
Сила спокойная, сила ударная,
Южного моря и северных льдов,
Нет большей силы, чем русская армия
В годы военных трудов.
К сожалению, правила цитирования не позволяют полностью перепечатывать стихи, а жаль. Ведь там, немного выше, есть про фашню, которую в 44-м гнали назад.
Вообще, эту войну часто сравнивают с Великой Отечественной. (Кто? Да тот же Прилепин.) В том числе, вероятно, и потому, что во время той войны поэты тоже писали стихи.
Например, Давид Самойлов — в 21 ушел из института на фронт по комсомольской мобилизации. Или Арсений Тарковский — в 36 ранен разрывной пулей. Или Михаил Кульчицкий — в 23 погиб в Луганской области. Или Ян Сатуновский.
Как я их всех люблю
(и их всех убьют).
Всех —
командиров рот
«Ро-та, вперед, за Ро-о...»
(одеревенеет рот).
Этих. В земле.
«Слышь, Ванька, живой?»
«Замлел».
«За мной, живей, е!»
Все мы смертники.
Всем
артподготовка в 6,
смерть в 7.
Это стихотворение Сатуновский написал в 42-м, когда шла Великая Отечественная. А это — в 40-м (когда уже шла Вторая мировая):
Один сказал:
— Не больше и не меньше,
как начался раздел Польши.
Второй
страстно захохотал,
а третий головою помотал.
Четвертый,
за, за, заикаясь, преподнес:
— Раздел. Красотку. И в постель унес.
Так мы учились говорить о смерти.
Игорь Караулов тоже написал стихотворение о разделе Польши и прочитал его на «Поэтическом вечере ZOV».
Давай разделим Польшу пополам,
как сладкий айсберг киевского торта.
Ее, дитя версальского аборта,
пора судить по всем ее делам.
Стихи немного разные, как видно. Почему — сказать трудно. Возможно, потому, что Сатуновский был офицером и знал, что такое война, а Караулов ни черта не знает. Но это лишь предположение.
Поедем наблюдать за лошадьми,
угоним с кондачка посольский «порше».
Не будет больше рифмы «Польше — больше»
и бигоса не будет, черт возьми.
Про угон дипломатического автомобиля — это, очевидно, тоже поэтическая вольность. Решительно невозможно представить, чтоб Игорь Караулов был способен угнать хотя бы самокат (потому что это противозаконно, конечно же).
Еще, например, никак не получается представить Александра Пелевина в окопе. Хотя тут понятно почему. 21 сентября, в день объявления мобилизации, он написал в своем телеграм-канале: «С моей альтернативной сноровкой я даже до фронта не доеду, с танка упаду». Поэтому вместо Пелевина в окопе представляется Пелевин, падающий с танка.
А вопросов к бывшей всё больше и больше. Ну да ладно.
15-летний Лермонтов тоже не знал, что такое война, когда сочинял в московском пансионе для мальчиков то подростковое стихотворение. Но потом узнал. «Валерик» он написал в 26, за год до гибели.
Прилепин это стихотворение должен знать (потому что его изучают в школе).
А идеи мои просты: чтобы в честь Лимонова называли улицы,
Чтобы дети в школах читали До́лгареву и Караулова,
Ну и еще меня, простите, такой уж я важный курица,
Лучше уж пусть читают грустного, чем ставят хмурого.
Это снова Пелевин (и вновь не тот, что Виктор). Он тоже хочет в школьную программу и предлагает интересный выбор: или его стихи — или героин. Но фокус в том, что выбирать не обязательно.
Поэты кое в чем похожи на героев. Они тоже могут остаться в вечности. А многие — хотят. Эти — точно.
Но вечности не случится. Ни с Пелевиным, ни с Карауловым, ни с Валентином Горшениным (кто это? — Прим. авт.), ни даже с лауреатом Премии Правительства Российской Федерации Прилепиным (хотя казалось бы). Потому что у них совсем другая участь.
Публикации проекта отражают исключительно мнение авторов, которое может не совпадать с позицией Института Кеннана или Центра Вильсона.
Подписаться на «Иными словами»
Subscribe to "In Other Words"
About the Author
Kennan Institute
The Kennan Institute is the premier US center for advanced research on Eurasia and the oldest and largest regional program at the Woodrow Wilson International Center for Scholars. The Kennan Institute is committed to improving American understanding of Russia, Ukraine, Central Asia, the South Caucasus, and the surrounding region though research and exchange. Read more