Виктор Цой был не только легендарным рок-музыкантом, но и кочегаром. Андрей Звягинцев — не только большой русский кинорежиссер, но и когда-то работал дворником. Евгений Замятин — не только выдающийся писатель, но и проектировщик ледокола. До того как стать великими, Стивен Кинг подрабатывал уборщиком, а Чарльз Диккенс трудился на фабрике по производству ваксы. Александр Куприн был токарем, а истории про белых эмигрантов, работавших садовниками, конюхами и извозчиками, известны даже школьникам средних классов.   

Роман Супер отправился в Израиль, чтобы узнать, кем устраиваются сегодняшние «белые эмигранты», потерявшие свою профессию на родине, и застал известного кинопродюсера Родиона Левинского за разгрузкой памперсов.

Ты всю неделю со мной говорить отказывался, переносил интервью на Шаббат. Почему?

Очень был занят всю эту неделю: в разных местах работал. Ну как в разных, в двух местах. В двух логистических центрах, куда приезжают товары и откуда они уезжают. Занимался, по сути, разгрузкой этих товаров. Это были совершенно разные вещи: от памперсов до бальзамического уксуса. Так что прости.

Иными словами, ты грузчик.

Он самый.

С чем приятнее всего работать?

Честно говоря, приятнее всего работать с тем, что находится в коробках. Потому что чаще всего это не слишком тяжелые коробки, их укладывать просто, они имеют строгую форму. А то, что находится, например, в 25-килограммовых мешках, носить тяжело и выкладывать на палете тоже сложно: такие грузы всегда имеют желание с**бать с палеты и развалить выстроенные тобой изящные конструкции. Приятно работать с коробками.

А еще какими-то лайфхаками в этой непростой профессии поделишься?

С удовольствием. Главное правило — поднимать груз не поясницей, а ногами. То есть не наклоняться за чем-то (наклоняется), а как бы чуть приседать (приседает) и поднимать ногами. Иначе можно сорвать поясницу. А другой поясницы не будет.

А что с центром тяжести?

Необходимо держать его в центре.

Тогда вы сможете дожить до вечера.

Да. Вообще, честно говоря, я удивлен, что можно разгрузить 20 тонн на троих и выжить.

Представляешь, как удивлены муравьи.

Много думаю об этом в последнее время. Это невероятно. Потому что я-то поднимаю вес, который в пять раз меньше моего. Восхищаюсь муравьями.

Как называется компания, в которой ты работаешь?

Не знаю, у меня под рукой договора нет.

Ну, иврит ты еще не выучил, поэтому там для тебя может быть написано все что угодно.

Все конторы здесь называются как-то по-дурацки. Один из логистических центров, в котором я работаю, называется «Дипломат». Почему «Дипломат»? Откуда «Дипломат»? Не ясно.

Кто твои коллеги-грузчики, которые работают непосредственно с тобой?

Это два человека, чаще всего мы выходим втроем. Один из них в Израиле с детства, он переехал в 12—13 лет, в 91-м году. Второй приехал из России три года назад, но вообще он из Западной Украины, родился там. Его в детстве увезли на российский Север, в Лабытнанги, что ли. Я спросил у человека, который приехал в Израиль в детстве, почему он работает грузчиком. Все-таки он тут школу оканчивал, в армии служил. Он сказал, что ему просто хочется побольше двигаться, побольше физической нагрузки ему нужно. И при этом еще зарабатывает. Получается работа мечты. Плюс он работает водителем, поэтому зарабатывает он хорошо. Нормальные деньги выходят. 

Image Credit

Courtesy of Rodion Levinsky

А сколько платят тебе?

За 40-футовый контейнер платят 300 шекелей на двоих, а за 20-футовый — 200 шекелей на двоих. Обычно мы работаем с семи до двух, но были дни, когда уходили в семь и девять вечера. Ориентир — около 450 шекелей в день. В месяце 22 рабочих дня. Это 10 тысяч шекелей в месяц.

2700 долларов. В России — огромные деньги. В Израиле — не разгуляешься, конечно.

Это так. Курьеры здесь больше имеют.

Есть знакомые курьеры здесь?

В компаниях новых репатриантов я встречал людей, которые раньше были директорами больших московских радиостанций, а теперь работают курьерами. Или я знаю реальную историю про главного редактора телеканала «Культура», который работает сейчас на строительном кране.

Что называется, поднялся человек.

Буквально, да. Кран высотный. Этот чувак зарабатывает огромные деньги, на уровне айтишников, которые здесь даже на младших позициях получают состояния: 20—25 тысяч шекелей в месяц чистыми. Но это работа, требующая учебы. А так курьеры точно зарабатывают хорошие деньги, и этим занимаются самые разные люди.

Вроде нас с тобой! 

Да. Вообще, в Израиле в целом неплохо оплачивается простая, но тяжелая работа.

Давай попробуем понять, как ты стал грузчиком. Потому что учился ты не на него, а на факультете журналистики в МГУ.

Да, у меня же отец журналист. Всю жизнь перед глазами была его работа. Много времени я проводил в редакции, в газетах, в которых он работал в Брянске. Мой отец с друзьями создали одно из первых независимых негосударственных изданий. Поэтому, так как я проводил много времени в компании классных разбитных интересных мужчин и женщин, конечно, мне в какой-то момент начало казаться, что хочется быть журналистом. Так и вышло, не было других вариантов. Не было никого в моем окружении, кто бы мог навести меня на мысль о режиссуре или продюсировании…

…или о работе грузчиком…

Такой пример у меня был, кстати. Дядя Женя, сосед снизу, страшный алкаш. Но я выбрал журналистику. С момента поступления на журфак я работал в газете «Время новостей», потом в «Ведомостях». В газете «Коммерсант» тоже работал. В «Ведомостях» я писал под руководством легендарного журналиста Александра Тутушкина. Я писал статьи о нефтяном рынке. Там я познакомился со всякими крутыми людьми типа Осетинской, Голунова, Коли Борисова. В газете «Коммерсант» я писал про рекламный рынок. Потом подумал, что пришло время сменить формат. И ушел в телик. На РБК-ТВ, в утреннюю службу новостей.

Нас с тобой, значит, роднит этот ужасный офис на Калужской.

О да. Каждый раз, когда я заходил в это здание, я вспоминал знаменитое документальное кино. В нем американский шоураннер приезжает в начале 2000-х снимать русскую адаптацию американского сериала. Дело происходит на «Амедиа», в то время выглядевшем как здание редакции РБК. В фильме есть момент, когда шоураннер идет по полутемному коридору, где-то вдалеке мерцает лампа дневного света, и он останавливается и заявляет: «Послушайте!» Вся труппа встает, слушает. Он говорит: «Если остановиться и прислушаться, то можно услышать, как здесь развивается рак». Вот такое же ощущение у меня было от редакции РБК. Я пожил какое-то время в графике неделя через неделю. Рабочий день начинался для меня в три часа ночи. Довольно скоро стало ясно, что это не по мне. Подвернулся под руку мой друг Костян Инин, который работал уже в то время в рекламном агентстве. Он сказал: «А ты не хочешь в рекламе поработать?»

Чтобы меньше работать и больше получать! 

Вот именно. И я попал к Артему Васильеву, продюсеру. Так началась моя история со съемками рекламы. Клиенты были все время плюс-минус одни и те же. Это был, например, молочный йогурт «Чудо» от компании «Вимм-Билль-Данн», впоследствии купленной «Пепси». Совершенно точно мы снимали «Билайн», МТС — снимали много. Кроме потоковой рекламы, продакшен снимал много интересных роликов с кинорежиссерами. Именно Васильев чуть ли не первым начал снимать так называемые рекламные фильмы. По сути, это были короткометражки, снятые кинорежиссерами, но на деньги бренда и с очень деликатным или вообще отсутствующим брендингом. И вот с этим работали самые крутые чуваки: Буслов, Осипьян, Герман-младший. Я насмотрелся на это. Насмотрелся, как Васильев кино делает… и в какой-то момент мне предложили поехать заместителем директора съемочной группы на плато Путорана снимать фильм «Территория». Это была моя первая работа в кино. А дальше пошло-поехало. Я был исполнительным продюсером во многих проектах. 

Что делает исполнительный продюсер?

Отвечает за время, деньги, людей. Формирует бюджет, определяет временные рамки разных этапов производства и нанимает группу. Много дел. И много проектов. Я делал с тобой кино «Сахаров. Две жизни». До этого был сериал «Мастер». Я делал два классных смешных веб-сериала. «Доктора Преображенского» делал. 

Где тебя застала новость о войне?

Я просто проснулся рано утром от того, что у меня телефон разрывался от сообщений. Открыл комп, прочитал новости, спустился в «Красное и белое», купил бутылку вискаря. Сел и выпил ее.

Над чем ты тогда работал?

Я закончил сериал «Мужской клуб» с Нигиной Сайфуллаевой. Мы начали делать постпродакшен. И я был в разработке больших проектов: один для зарубежной платформы, а другой — просто большой полный метр для России. Все, что находилось в разработке, схлопнулось. В течение месяца.

Знаю, что некоторые твои особо талантливые коллеги находились в этот момент в отношениях с «Нетфликсом», например. Уже готовились, писались и, возможно, даже производились какие-то международные истории…

Можешь не продолжать. Все прекратилось. Просто все отменили. А что успели снять — на полку легло.

Как ты жил дальше, выпив бутылку виски и похоронив проекты, которые разрабатывал? 

Вялотекуще продолжал постпродакшен сериала, находясь в Москве. Смотрел, как все мои друзья один за другим уезжают, кто куда может. Либо наблюдал за тем, как люди готовятся уезжать. Я много плакал, много раз спускался в тот же магазин и пил. Я понимал, что уеду. Колебался полгода. А потом буквально одним днем уехал. Собрал вещи за одну ночь.

И полетел в Тель-Авив.

Ну да, через Норвегию и Германию.

Как тебя встретил Тель-Авив? 

Это не новый для меня город. Все мне было здесь знакомо. Но шокировало, как все еще больше подорожало. Хотя раньше казалось, что дороже уже некуда. Но в целом я приехал хорошо. Стояли хорошие погоды. Теплое море. Меня первое время опекали друзья, с которыми я поселился. Но вот эта эйфория довольно скоро ушла. Я перестал осознавать, что уехал из Москвы. Мне стало казаться, что я просто в каком-то кино, со мной случилась дереализация. А в какой-то момент меня так накрыло, что я начал пить антидепрессанты.

Встречались в городе коллеги?

Ну, чтобы ты понимал масштабы, тут есть чатик переехавших киношников. Этот чат появился весной 22-го года. В самом начале там было 30 человек. Сейчас — 800.

Это люди из киноиндустрии, переехавшие из России в Израиль?

Это люди из киноиндустрии, переехавшие из России в Израиль. Режиссеры, операторы, продюсеры, художники по гриму, художники по костюмам, механики камеры. Ну, в общем, весь кинолюд. Выбирай на любой вкус. Город Тель-Авив маленький. Поэтому все эти люди встречаются довольно часто.

Little Moscow in Tel Aviv.

Yes, blinis, caviar, medvedies.

Тебе известны случаи, когда твои коллеги по киноиндустрии переезжали в Израиль и продолжали работать по профессии?

Такие примеры есть. Но это относится к тем, кто уехал за несколько лет до начала войны.

Кто оказался умнее…

Я вижу, что постоянно идет какой-то движ в чате, люди что-то снимают. Но пока никто не встроился полноценно в местную индустрию. Но попытки постоянно происходят. Люди руки не опускают.

И у них не такие мощные ноги, как у тебя. Грузы же ногами надо поднимать, как мы теперь знаем.

Нет, на самом деле много кто подрабатывает курьерами, уборщиками, официантами.

Из кинолюдей?

Да.

Объясни, почему нельзя перенести свой великолепный опыт, все свои скиллы, наработанные в Москве, на другую территорию? На Израиль в данном случае.

Во-первых, ты не знаком с участниками рынка, а они не знакомы с тобой. Они не знают, чего от тебя ожидать. Во-вторых, очень важен язык. Несмотря на то что индустрия здесь по своему устройству близка к западной, все равно вся коммуникация ведется на иврите. В-третьих, рынок очень маленький, индустрия малюсенькая, и вследствие этого внутренняя конкуренция зашкаливает. Если ты человек извне, пытаешься влиться, ты менее конкурентоспособен, чем местные ребята.

Даже если ты в тысячу раз талантливее.

Это тебе надо еще доказать. Для того чтобы это доказать, нужно каким-то образом в индустрию внедриться. Нужно начать с какой-то черной работы. Упасть до администратора площадки. Но, чтобы упасть, надо горы свернуть. Это очень тяжело.

Как московский кинорынок реагировал весь этот год на войну и как война на него влияла?

С тех пор как ушли западные тайтлы, спрос на контент внутри России вырос. Я сужу по рабочим чатам. У меня весь год было ощущение, что работы в Москве много. Снимается много контента, денег у платформ и телеканалов много.

Что это за контент?

Отечественный. Разного качества. Неопасный.

То есть здесь импортозамещение случилось?

Вынужденное, да. Надо сказать, что много патриотического угара не снимается. Фокус сместился на более нейтральные темы. На проекты о человеческих отношениях.

Как ты думаешь, возможно ли было сейчас, в 2023 году, снять в России кино про Сахарова?

Нет, конечно. После полного уничтожения Сахаровского центра — кино про Сахарова? Нет, конечно. Кто бы на это дал денег? А если бы дал, то кто бы это показал?

Родион, ты уехал из России. Остановилась твоя карьера в кино. Ты начал работать грузчиком. Хотя мог бы остаться. Ты же не политический активист, рисков не очень много. Продолжилась бы твоя привычная жизнь, все катилось бы по тем же привычным рельсам. Наверняка что-то бы снимал, ходил бы в бар. Скажи, ты жалеешь, что уехал?

У меня есть внутренняя убежденность, что я сделал все правильно. Жизнь в Москве была проще в бытовом смысле. Но я, честно говоря, не уверен, что ради этого стоит оставаться. Огромное количество людей осталось в Москве. У них есть для этого свои причины. Но мне кажется, что им в каком-то смысле тяжелее, чем мне. Потому что заработать денег на аренду квартиры, на еду можно всегда и везде, это технический вопрос. Но возможность писать, что думаешь, говорить вслух, что думаешь, — вот что гораздо более ценно для меня.

Папа крепко тебя инфицировал свободой, делая негосударственную газету. 

Мне, думаю, было бы психологически невероятно тяжело находиться в Москве. Я очень люблю людей, я очень открытый человек, мне было бы очень трудно замкнуться в себе, жить между домом и работой, никуда не ходить, оглядываться, прислушиваться, следить за языком. Это невозможно.

Давай закончим тем, с чего начали. Какие у тебя — израильского грузчика — творческие планы?

Увеличивать количество разгружаемых контейнеров в день. Ну и начать делать кино здесь. Не получится найти работу в кино здесь, придется двигаться дальше. Штаты, Великобритания… туда, где рынки побольше. Я надеюсь, что у меня получится где бы то ни было стать частью индустрии. И еще один мой план — поехать волонтером в Украину: расчищать завалы, разрушенные дома. Такая рабочая сила, знаю, в Украине сейчас очень нужна. А потом — заеду к друзьям в Одессу. Восстанавливать нужно не только свою жизнь, но много других.

Публикации проекта отражают исключительно мнение авторов, которое может не совпадать с позицией Института Кеннана или Центра Вильсона.