Мгновенная смерть Конституции России

This text is available in English here.

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО

В первые сутки после того, как в минувшую среду Владимир Путин произнес свое очередное ежегодное Послание Федеральному собранию, по рядам российских аналитиков и политических комментаторов прокатилось нечто похожее на вздох облегчения. Людям свойственно радоваться, когда проблема, долгие годы пугавшая их неопределенностью своего исхода и туманностью своих перспектив, вдруг разрешается каким-то понятным исходом, удобным для описания и толкования.  

Почти всеобщей позицией стала уверенность в том, что Владимир Путин наконец дал ясно понять, какой из возможных путей он выбрал для того, чтобы закрепить за собой высшую власть над Россией навечно. До сих пор таких потенциально доступных путей насчитывали как минимум три:

- просто объявить себя пожизненным президентом (с более или менее грубым конституционным оформлением этой пожизненности);

- создать некий надгосударственный пост в итоге объединения с какими-либо другими территориями, ранее принадлежавшими Советскому Союзу, - скорее всего Белоруссией (с более или менее грубым принуждением этих территорий к таковому объединению);

- или наконец выстроить для себя персональную властную цитадель внутри российской государственной структуры (с более или менее грубым отъемом полномочий и привилегий у следующего президента страны, а то может быть и с окончательным упразднением президентского поста).

То есть грубость – более или менее демонстративная – признавалась неизбежной во всех трех случаях. Однако мудрецы-политологи в России не упускали случая поспорить о том, какой из трех способов все же можно считать относительно более тонким и изящным.

Теперь «проклятая неизвестность» вроде бы миновала. «Как многие эксперты-политологи предсказывали, Путин решает задачу передвинуть центр власти куда-нибудь из президентского кресла, и пересесть туда», – такие уверенные высказывания можно отыскать за последние дни у многих десятков российских аналитиков.

Между тем внимательный анализ всего того, что президент Путин обрушил на слушателей своего послания в его финальной части, посвященной, как он сам это обозначил, «вопросам государственного устройства», – не дает нам совершенно никаких оснований сделать такой однозначный вывод.

В подтверждение гипотезы о том, будто Путин сообщил о своем намерении оставить президентский пост как минимум после истечения его нынешнего мандата (весны 2024 года), а то и существенно раньше, обычно приводят три аргумента:

- Путин заявил, что он «считает целесообразным закрепить в Конституции России соответствующий статус и роль Государственного Совета», который он сам в последние годы «возродил» в виде консультативного органа с участием губернаторов российских регионов, спикеров обеих палат парламента и других чиновников высшего ранга,

- Путин заявил о намерении сократить объем президентских полномочий, передав часть их двум палатам российского Парламента, а часть, вышеупомянутому Государственному Совету,

- Путин высказался за удаление волшебного слова «подряд» из статьи Конституции, устанавливающей лимит пребывания одного лица у президентской власти («подряд» – это то  самое слово, которое счастливо позволило ему провести в президентском кресле свои первые два срока в 2000-2008 годах, а потом, после «рокировки» с участием Дмитрия Медведева, получить право на следующие два срока начиная с 2012 года).

Но начнем с Государственного Совета и убедимся, что фраза о нем – совершеннейшая пустышка: ну да, в Конституции можно написать, что в России существует такая удивительная вещь – Государственный Совет и тем «закрепить его». А его полномочия и назначение пообещать определить когда-нибудь потом, при более удобном случае, отдельным законом. Но откуда взялась уверенность, что именно в нем – самое надежное и мощное средоточие власти будущего пожизненного российского «фараона»? Ведь Путин вовсе ничего и нигде об этом не говорил – по меньшей мере, пока.

С сокращением президентских полномочий тоже ничего убедительного не получается. Вроде бы Путин в одной фразе своего послания сообщает о намерении передать парламенту право «не просто согласования, а утверждения» кандидатуры премьер-министра и «всех вице-премьеров и федеральных министров», и при этом «Президент будет обязан назначить их на должность, то есть будет не вправе отклонить утверждённые парламентом кандидатуры». Однако уже в следующем абзаце оставляет за собой право увольнять и премьера, и его заместителей, и министров в любой момент и по любому поводу. Точнее даже вовсе без повода, а просто по собственному капризу, ибо именно это стоит за дипломатичной формулировкой «в связи с утратой доверия». Чего стОит обязанность соглашаться на назначение правительства парламентом, если к ней прилагается право произвольно брать это согласие обратно хоть через пять минут и сколько угодно раз подряд?

Что же до конституционного ограничения числа президентских мандатов и чудотворного «подряд», то тут получается совсем смешно. Владимир Путин заговорил на эту тему еще в декабре минувшего года, на своей большой ежегодной пресс-конференции, сказав, что от фразы про «подряд» можно было бы и избавиться, раз она «некоторых наших политологов, общественных деятелей смущает». Забавно, что при этом президент зачем-то сказал, будто в российскую конституцию уже вносили поправки, касавшиеся числа допустимых президентских сроков: это чистая выдумка, таких поправок никогда не было, были только изменения длительности президентского мандата с 4 до 6 лет, утвержденные специальным законом в конце 2008 года.

Но так или иначе президент теперь вернулся к этой детали конституции, не преминув заметить, что считает этот вопрос «непринципиальным». Остается загадкой, что именно «непринципиально» для Владимира Путина во фразе «не более двух сроков подряд». Целые дивизии аналитиков почему-то моментально решили, что речь идет о наличии там «подряд», но на самом деле ровно с той же вероятностью непринципиальными Путину могли показаться и «два срока». А в чем проблема? Разве ему есть чего стесняться? Отменять так отменять, исправлять так исправлять, решать «непринципиальную» проблему – так радикально. Тем более что к радикальному решению можно подбираться и не сразу, а в несколько последовательных шажков, чтоб никого не напугать слишком сильно…

Авторы знаменитой Конституции Югославии 1974 года почему-то могли себе позволить вписать специальную статью о том, что товарищ Иосип Броз Тито, в связи с его особыми заслугами перед югославским народом, партией и государством достоин быть избранным президентом без ограничения длительности мандата. А в Конституции России 2020 года почему такое должно быть запрещено? Да и кто запретит? Всенародных протестов на эту тему в России вроде бы не предвидится… Да и маловероятно, чтобы таким поворотом событий возмутились, например, ООН или Еврокомиссия…

Кстати, тогда же, в минувшем декабре, Путин заявил, что считает неприкосновенной в действующей Конституции России только ее первую главу, посвященную основам конституционного строя. «Всё остальное, в принципе, так или иначе менять можно», – заявил он тогда в неожиданно расслабленном тоне, заметив еще, что все эти возможные поправки, «носят уже более вкусовой характер».

Нынешнее послание Федеральному собранию наконец позволило нам составить некоторое представление о том, каковы на этот счет вкусы Владимира Путина.

В его вкусе оказалась идея наделить депутатов российского парламента правом по собственному усмотрению отрешать от полномочий судей Конституционного и Верховного суда, несмотря на то что 10-я статья действующей Конституции устанавливает независимость друг от друга законодательной, исполнительной и судебной власти.

В его вкусе оказалась идея «устранить разрыв» между государственной и муниципальной властью в России, соорудив некоторую «единую систему публичной власти», несмотря на то, что 12-я статья действующей Конституции прямо утверждает, что муниципальная власть в России не является государственной и не входит с нею в одну систему.

В его вкусе оказалась идея запретить избираться на государственные посты людям, когда либо имевшим не только параллельное гражданство, но даже и визу для длительного проживания за границей (в связи с работой или, например, учебой в зарубежном университете), несмотря на то, что 19-я статья действующей Конституции гарантирует всем гражданам России равенство прав, включая право избирать и быть избранным.

Все эти три статьи, которые, согласно открывшимся вкусам Путина, подлежат пересмотру, относятся как раз к тем самым неприкосновенным главам, в которых хранятся основы российского конституционного строя. Но тем хуже для них. Ведь с декабря по январь прошел целый месяц, а за это время вождь нации вполне мог и передумать, мало ли что он говорил в стародавние времена…

Ничто в этих намерениях спешно переписывать конституцию – без оглядки на неприкосновенность ее основополагающих глав – не позволяет нам сделать вывод, что Путин отказался от сценария с Союзным государством. Президенту Белоруссии Александру Лукашенко совсем не время с облегчением выдыхать и расслабляться. Все эти обозначенные Путиным конституционные новации отлично пригодятся и для вечного правления с поста Председателя Госсовета союзного государства. Более того, ничто не заставляет нас думать, что территориальные амбиции Путина ограничатся Белоруссией: Абхазия, Приднестровье, Южная Осетия, а то (при некоторых особо удачных стечениях обстоятельств) и Донбасс – вполне могут оказаться кандидатами на втаскивание их в наспех слепленную полуимперскую структуру с Путиным в роли пожизненного правителя. 

Точно так же и с продлением собственно президентских полномочий: отчего бы и не оставить их за собой пожизненно, если перекроенная конституция избавит вечного правителя от последних, даже и призрачных, сдержек и противовесов.

Единственное, в чем мы можем нисколько не сомневаться, так это в том, что действующая конституция России уже прекратила свое существование и перестала служить основой российского правопорядка в целом.

Не позже этой весны весь набор изменений в конституции будет одобрен одним общим пакетом в результате таинственного «народного голосования» (не референдума, нет, об этой процедуре, дорогой, долгой и скрупулезно описанной в специальном российском законе, Путин речь не ведет – зачем так усложнять путь к таким простым и понятным решениям). С минувшей среды и до этого самого голосования в российском праве не будет существовать такого критерия, как соответствие того или иного акта конституции. Зачем ей соответствовать, если ее все равно вот-вот изменят? К чему ограничения, навязанные вышедшим из моды и употребления архаичным документом, который никого больше не интересует?

Ведь не смутил же ни единого человека во всей российской властной вертикали тот факт, что едва отправленный в отставку бывший премьер-министр Дмитрий Медведев был назначен на важный пост Заместителя председателя Совета Безопасности России за четыре часа до того, как законопроект об учреждении этого самого поста поступил в Государственную Думу. Закон будут принимать еще несколько недель, а Медведев все это время будет как ни в чем не бывало занимать влиятельный пост, которого в принципе не существует. 

Конституция России, а вместе с нею и вся правовая система России мертва, и в ее обездвиженном теле копается «Рабочая группа», которой поручено оформить своим решением поправки к тексту. Состав ее представляет собою словно намеренную насмешку, издевательство над общественным мнением и здравым смыслом: он определенно пришел к нам из глубокого брежневского застоя с его обыкновениями прикрывать государственные решения участием «представителей широких масс». Здесь прыгуны с шестом, хирурги, пианисты, кинематографисты, писатели, лично командовавшие батальонами бандитов на донбасском фронте, казацкие атаманы, самопровозглашенные лидеры национальных землячеств, владельцы столичных театров на государственной дотации, ректоры третьесортных провинциальных университетов и председатели профсоюзов древнего советского образца, уже многие десятилетия не существующих в природе. Понятно, что смысл этого трагикомического сборища – послужить «хором народа», исполненной обожания толпой, падающей ниц перед Кремлевским высоким крыльцом, с которого сходит Государь, как в классической русской опере.

«Государь» не может отказать «Народу», если он «требует» от него высшей милости: не оставить в трудный час, сохранить за собой тяжкое бремя власти. Путин и не откажет ни в коем случае.

А уж о чем именно этот народ будет просить своего правителя – это народу сообщат позже. Когда текст конституционных поправок подготовят в Правовом управлении Администрации Президента и в готовом виде этому народу вынесут из Кремля на серебряном блюде. Что и происходит на наших глазах: на то, чтобы подготовить и предъявить публике первый вариант, кремлевским умельцам потребовалось ровно три дня.